Главная  » Друзья  » Даша Кончаловская  » Стихи                                                                  mikhail-kanevskij@yandex.ru

Даша КОНЧАЛОВСКАЯ

Д.Кончаловская Лонное Затмение


             отрывок из книги "Ты.Очерки русской жизни"
                                    Константин КРИКУНОВ
                                            (1963-2010)

ДАША

Даша выросла на Петроградской, на подоконнике стоял старый кактус, и она любила трогать пальчиком его колючки. За окном из минарета истекал желтый пузырь ленинградской луны, или она это тоже придумала. Ее книжка стихов «Лонное затмение» — самая сладострастная в современной петербургской поэзии: Когда струя ударит в небо, Когда ты пальцы разожмешь, Мы вздрогнем и затихнем оба. И все. Ты встанешь и уйдешь. Уйдешь… А мне придется снова, Нефритовый лаская ствол, Как губка, впитывать другого Самца расплавленный ментол. И никогда не будет прерван Меня похитивший поток. Неважно — сотым или первым Я целовала твой клинок. Близорукая тихоня, воспитанная на ахматовских «А у нас тишь да гладь, божья благодать, а у нас светлых глаз нет приказу подымать…», осознала себя петербургской Сафо. Но осталась скромницей — бабушкина комната в коммуналке, чистая постель и пишущая машинка — весь ее мир. Девчонка из тех, что прячет лицо в прическе и блестках очков. Оранжевые брюки-клеш и глухая кофта, застегнутая на полсотни пуговиц. — Ты замужем? — Нет. — Ты была замужем? — Да. - Хорошая книжка. — Да? — Выпьешь? — Вина. — Ты и вправду такая стеснительная? - А пошел ты. — Тебя зовут Даша? — Нет, — сказала она. — Только идиот может подумать, что Даша Кончаловская — не псевдоним. После кактусов и мечети будущая поэтесса поступила в институт Герцена, съехала от родителей в коммуналку, где раньше жила бабушка, и на втором курсе вышла замуж за филолога. — Ничего плохого о бывшем муже сказать не могу. В постели валялись сутками. Книжек читали много. Но я не была женщиной, которую хотят, желают, мучат. Просто жили-были и спали вместе затраханный филолог и затраханная педагогиня. Расставанье было легким. — «Я желаю всех!» — заявила ты. Это правда? — Правда. С уточнением: «Я уйду. Я не знаю — кто завтра придет. Мой нектар превращается в лед. В руки к новому Фаусту плод упадет, но меня только равный возьмет…» Я не знаю, после какого числа начинается много. Гончарова у Пушкина была, кажется, сто тринадцатой. У моей подруги мужиков было, если не врет, три тысячи штук. А ей двадцать семь. Но это не счастье. Счастье — это когда, ну, кровь вздрогнула, когда все дрожит и вне всяких постелей. Но даже у самого раскрепощенного любовника есть рамки. В творчестве рамок нет. — После «Лонного затмения» тебя искали как ту, кто «хочет всех»? — Может, и искали. Но я осталась в тени. Я люблю мужчин. И тех, кто у меня есть, мне достаточно. Люблю работать, люблю выводить на бумаге буковки, сочинять их, буковки, мужчин и себя.
                            © 2008 Каневский М.Ю.                                 Написать письмо:  
Hosted by uCoz